Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №12 за 2001 год
В ходе тех боев отлично показал себя 16-й Гвардейский истребительный авиационный полк (ГИАП), возглавляемый выдающимися летчиком Александром Покрышкиным и имевший на фоне других полков минимальное количество потерь и самую высокую результативность. Сам же Покрышкин в небе над Кубанью сбил 16 самолетов, а командир эскадрильи из его полка Дмитрий Глинка — 21.
12 июля наземное наступление немцев на Орловском направлении захлебнулось, положив начало контрнаступлению советских войск, начавшемуся 3 августа на Белгородском направлении. Тот факт, что немцы потерпели неудачу, становился совершенно очевидным. В результате стремительной атаки советских танков на северном фасе Курского выступа дело и вовсе «запахло» разгромом, но тут в ситуацию вмешались Люфтваффе, сумевшие буквально спасти отступающие наземные части. Штурмовые эскадры StG 1 и 2 смогли ценой чудовищных потерь остановить продвижение советских танков в районе Карачева. В результате в некоторых немецких эскадрильях осталось не более чем по одному самолету!
Боевые действия на Курской дуге продолжались до середины августа, но ни о чем, кроме стабилизации линии фронта, немцы уже не помышляли. В этом грандиозном сражении Люфтваффе, потеряв около 1 000 самолетов против 2 500 советских, сделали максимум возможного, но даже этого оказалось недостаточно.
Особенно тяжелые потери понесли их бомбардировочные и штурмовые эскадры, восстановить прежний уровень подготовки которых так и не удалось до самого конца войны. У истребителей потери были не столь высоки, но во множестве хаотичных и беспощадных «собачьих свалок» погибло слишком большое количество «экспертов» и просто «крепких» пилотов, составлявших костяк истребительных эскадр. С этого момента уровень Люфтваффе стал снижаться. И пусть это снижение нельзя было назвать обвальным — до самого финала их эскадры сумели сохранить высокую боеспособность, но немецкие пилоты были уже вынуждены думать не столько о красивых победах, сколько о простом выживании. Гюнтер Ралль, одержавший 275 побед, так охарактеризовал то время: «Ближе к середине второй мировой войны, в 1943—1944 годах, русские накопили большой опыт ведения боевых действий, и у них появились машины, отвечавшие требованиям тех дней».
Стремясь остановить лавину американских стратегических бомбардировщиков В-17 и В-24, немцы были вынуждены перебросить с Восточного на Западный фронт половину всех своих истребителей, оставив на протяжении всего советского фронта не более 395 машин. В итоге преимущество советских истребительных авиачастей возросло десятикратно.
К середине войны в советских ВВС появилось множество признанных мастеров воздушного боя и сегодня известных едва ли не всем: Иван Кожедуб, Александр Покрышкин, Георгий Речкалов, Арсений Ворожейкин, Алексей Алелюхин, Георгий Костылев, Александр Клубов и многие другие летчики-асы.
Но, к сожалению, лишь очень узкому кругу людей, связанных с авиацией, известно, что самым результативным советским асом Великой Отечественной войны, одержавшим более сотни побед, является Иван Евграфович Федоров.
В 1932 году, будучи 18-летним, Иван Федоров, подобно тысячам своих сверстников, поступил в школу военных пилотов, где сразу же проявились его уникальные способности. Уже через 7 месяцев он на «отлично» сдал все экзамены за два года обучения и даже был награжден денежной премией и ценным подарком самим наркомом обороны Ворошиловым. Затем Федоров был направлен в должности младшего летчика в одну из авиачастей Киевского особого военного округа, где через два года интенсивных полетов и тренировок в возрасте 21 года(!) был назначен командиром 17-го авиаполка 56-й авиабригады.
В 1937-м Федоров в числе многих известных летчиков того времени отправился в Испанию выполнять «интернациональный долг». Почти за год войны Федоров одержал 20 воздушных побед и совершил два тарана. После Испании был Халхин-Гол, а затем Финская война. Вернувшись на родину, он был представлен к званию Героя Советского Союза. Но получить Золотую Звезду Федорову было не суждено.
На проводящемся в Кремле банкете в честь «воинов-интернационалистов», куда были приглашены и летчики, и пехотинцы, и танкисты, и моряки, возникла драка, закончившаяся стрельбой. Были и жертвы. Федоров, попавший под «горячую руку» сотрудников НКВД, был объявлен одним из зачинщиков скандала. В результате представление на «героя» было отозвано, а на Лубянке на Федорова заведена особая папка.
Из ВВС Федорову пришлось уйти. Он стал испытателем в КБ Лавочкина. Но НКВД так и не оставило летчика в покое и сделало все, чтобы сломать ему и жизнь, и карьеру…
Война застала Федорова в Горьком, где он работал на заводе испытателем. Целый год он безрезультатно «бомбардировал» высшие инстанции рапортами с просьбой отправить его на фронт, а в июне 1942-го попросту сбежал на войну на опытном истребителе ЛаГГ-3, сделав на прощание три «мертвые петли» под мостом через Волгу…
До линии фронта было почти 500 км пути, где его не только обстреливали зенитки, но и атаковали два МиГ-3 московских сил противовоздушной обороны. Счастливо избежав опасности, Иван Евграфович приземлился на аэродроме подмосковного Клина, в расположении штаба 3-й воздушной армии.
Командующий армией, прославленный полярный летчик Михаил Громов, выслушав подробный доклад «волонтера», принял решение оставить его у себя. За первые полтора месяца Федоров сбил 18 немецких самолетов и уже в октябре 1942 года был назначен командиром 157-го истребительного авиационного полка. Весну 1943-го он встретил уже командиром 273-й авиадивизии. А еще с лета 1942 до весны 1943 года Федоров командовал уникальной группой из 64 летчиков-штрафников, созданной по личному распоряжению Сталина. Тот считал неразумным отправлять пусть даже серьезно провинившихся пилотов в наземные штрафбаты, где они не могли принести никакой пользы, да и ситуация на фронте тогда складывалась так, что каждый обученный и опытный пилот был буквально на вес золота. Но командовать этими «воздушными хулиганами» никто из асов 3 ВА, куда были прикомандированы штрафники, не хотел. И тогда Федоров сам вызвался руководить ими. При том, что Громов наделил его правом расстреливать на месте каждого при малейшей попытке неповиновения, Федоров этим правом не воспользовался ни разу.
В мае 44-го Федоров, добровольно уйдя с должности командира 213-й авиадивизии, не желая заниматься «бумажной», по его мнению, работой, стал заместителем командира 269-й авиадивизии, получив возможность больше летать. Вскоре ему удалось собрать специальную группу, состоящую из девяти летчиков, вместе с которыми он занимался так называемой «свободной охотой» за линией фронта.
После тщательно проведенной разведки группа федоровских «охотников», хорошо знавшая расположение аэродромов противника, обычно к вечеру пролетала над одним из них и сбрасывала вымпел, представлявший собой банку из-под американской тушенки с грузом и запиской внутри. В этой записке, написанной на немецком языке, летчикам Люфтваффе предлагалось выйти на поединок, причем строго по числу прилетевших с советской стороны. В случае нарушения численного паритета «лишние» просто сбивались на взлете. Немцы, разумеется, вызов принимали. В этих «дуэлях» Федоров одержал 21 победу. Но, пожалуй, самый свой удачный бой Иван Федоров провел в небе над Восточной Пруссией в конце 1944-го, сбив сразу 9 «Мессершмитов», изготовившихся для атаки Ил-2 и неосмотрительно собравшихся в круг. За все эти яркие достижения ас получил фронтовое прозвище Анархист.
Все летчики «группы Федорова» получили звание Героя Советского Союза, а двое из них — Василий Зайцев и Андрей Боровых — были удостоены его дважды. Исключение составлял только сам командир. Все представления Федорова к этому званию по-прежнему «заворачивались».
В феврале 1945 года немецкое командование, стремясь сдержать наступление советских войск на Берлин, перебросило теперь уже с Запада на Восток около 500 истребителей. Но «разогнавшийся каток» было уже не остановить.
В последний год войны Люфтваффе столкнулись с проблемами советских ВВС времен начала войны. Уровень подготовки молодых пилотов был удручающе низок — всего 50 часов налета в учебных подразделениях против 300 часов «образца» 42-го. Новобранцы практически тут же отправлялись в первый самостоятельный боевой вылет, очень часто становившийся последним. Из рук вон плохим было также и снабжение горючим. Впрочем, качество немецких истребителей по-прежнему оставалось очень высоким.
В конце войны немцы летали на «Мессершмитах» Bf-109G 10, G-14 и K-4, а также на особенно удачном FW-190 D-9 «Дора». Все эти истребители развивали скорость до 700 км/ч и благодаря отличным ТТХ давали опытным пилотам возможность добиваться успеха в условиях огромного численного превосходства противника, а новичкам — оторваться от преследования.
